клинический психолог

АЛЕКСЕЙ СЛЕПЦОВ

Я — ваш проводник, верный спутник в пути к пониманию внутренних конфликтов, глубинных образов и чувств, которые были забыты, вытеснены.
Я не могу обещать лёгкий путь. Я не дам готовых ответов. Но я буду рядом — бережно и точно, сопровождая вас в этом странствии.
Возвращая вам ощущение живости, целостности и подлинной внутренней свободы.

Психологическое консультирование

3500 рублей

Патопсихологическая диагностика

5000 рублей

А если я не знаю, с чего начать?
Это нормально. Начинать можно с любого ощущения, воспоминания или даже с фразы: «Я не знаю, зачем пришёл». Это уже работа.

Что, если я буду молчать?
Молчание — это тоже форма выражения. Иногда в нём содержится больше, чем в словах. Мы будем внимательны и к этому.

Можно ли злиться, плакать, стыдиться на сессии?
Можно всё, что появляется естественно. Эмоции не мешают работе — они и есть её материал.

А если я начну говорить не по теме?
То, что приходит в голову — всегда имеет значение. Даже то, что кажется неважным или случайным, часто указывает на глубинные связи.

Я боюсь, что меня не поймут или осудят.
Этот страх понятен. Но терапевтическое пространство — это место, где вас не оценивают. Здесь важен не результат, а контакт.

Что, если я не почувствую связи?
Связь формируется не сразу. Иногда важно просто дать себе время и наблюдать за тем, что происходит в этом взаимодействии.

Я боюсь, что стану зависимым от терапии.
Зависимость — часть любой живой связи. В терапии мы не избегаем её, а исследуем: как она появляется, как проживалась раньше, и что с ней делать теперь.

Я уже всё понимаю, но не могу ничего изменить. Это значит, что со мной что-то не так?
Понимание и изменение — это разные процессы. Иногда между ними лежит время, бессознательные запреты, внутренние конфликты. Это как раз то, с чем можно работать.

А если мне станет хуже?
Иногда обострение — часть процесса. Оно говорит о том, что вы приближаетесь к важному. В терапии это не означает откат, а может быть шагом к более глубокому пониманию.

Как я пойму, что терапия помогает?
Часто это не сразу измеряется «результатом». Это может быть ощущение большей свободы внутри, ясности в чувствах, возможности быть с собой в новых состояниях.

Есть переживания, о которых трудно говорить. Их не принято обсуждать — ни с близкими, ни с собой. Стыд, вина, бессилие. Пустота, которая не уходит. Раздражение, которое выливается не туда. Ощущение, что с вами что-то не так — но вы не можете это объяснить.
Эти чувства не возникают «просто так». Они часто формируются ещё там, в ранних связях, где нас либо не замечали, либо видели, только когда мы «правильные». Где приходилось быть удобным, хорошим, тихим, сильным — вместо того, чтобы быть собой. Тогда возникает защита: от слишком сильной уязвимости, от риска быть отвергнутым. Иллюзия контроля.
Пустота может быть местом, куда не пускали никого. Или тем, что осталось после утраты близости, которой не случилось. Это не «ничего». Это след. И с ним тоже можно быть.
В терапии все это — не то, что надо преодолеть. Это то, что можно принести. Показать, даже если страшно. Не для оценки, не для анализа как под микроскопом, а чтобы рядом с этим наконец-то можно было остаться.
Без стыда. Без необходимости прятать. Чтобы в этих чувствах появилось место для живого «я», которое до сих пор ждёт, что его увидят не за маской.

Многие приходят в терапию с похожим вопросом: «Почему я снова в этом?». Снова в отношениях, где не слышат. Снова в роли, где нужно быть удобным. Снова в чувстве одиночества, даже если рядом есть кто-то. Кажется, будто жизнь ходит по кругу.
Внешне — люди другие, обстоятельства новые, но внутри всё разворачивается по знакомому, почти прописанному сценарию. Это не случайность. И не слабость.
В объектных отношениях мы говорим: человек повторяет не просто поведение — он воспроизводит внутреннюю реальность. Та, что была сформирована в самых первых, самых значимых связях. Когда близость сочеталась с болью. Когда любовь шла рука об руку с виной. Когда быть собой означало риск потерять контакт.
Тогда внутри формируются устойчивые образы: о себе, о другом, о том, как устроены отношения. Эти образы — бессознательные. Они действуют не как идея, а как атмосфера. Человек неосознанно притягивается к ситуациям, где можно «доиграть» старую историю.
Иногда — чтобы доказать, что теперь будет иначе. Иногда — чтобы хотя бы в повторе почувствовать себя живым. И всё же каждый повтор приносит разочарование. Как будто финал уже прописан — и никакие усилия его не меняют. Внутри этого повторения часто появляется отчаяние.
Оно же — и повод начать разглядывать: что именно повторяется? какой внутренний образ другого я несу из прошлого в настоящее? и кем я становлюсь рядом с ним?
В терапии мы не ломаем сценарий. Мы вглядываемся в него. Исследуем, откуда он пришёл. И постепенно — появляется возможность перестать играть по старым правилам. Не потому, что нужно иначе. А потому что появляется кто-то рядом, кто не требует быть другим, не уходит, когда становится сложно, и не путает близость с контролем.
И это — уже не повтор. Это — начало другого опыта.

Алексей Слепцов, 2025

Наверх